КОЛБИНСКИЙ Андрей Васильевич (14.10.1914 - 27.08.1944) родился в
д. Ближняя Голубянка Острогожского р-на Воронежской обл.
В Красную Армию призван в 1936 году Острогожским РВК и направлен на учебу в
Киевское танковое училище.
Участвовал в финской войне в 1939 году. В Отечественной войне с первых дней на Юго-Западном фронте, летом 1942 на Харьковском направлении. С 05.10.42 по 05.02.43 в боях под Сталинградом в 90-й (41-й гвардейской) танковой бригаде, а с 15.10.43 на Правобережной Украине в 7 мк. Командир танка, танкового взвода, роты, 3-го батальона, от младшего лейтенанта до капитана. Неоднократно ранен. В Ясско-Кишиневской операции тяжело ранен 26.08.44 и на следующий день умер.
Представлялся командиром корпуса посмертно к званию Героя Советского Союза.
Награжден орденами Красного Знамени
( 31.05.44 ),
Отечественной войны I степени (посмертно)
( 28.09.44 )
и II степени
( 09.12.42 )
и дважды Красной Звезды
( 01.12.42 ,
16.01.43 ),
медалью "За оборону Сталинграда"
( 22.06.43 ).
Похоронен в г. Кишиневе (Молдова) на Воинском мемориальном кладбище.
Измерения памяти
К вдове гвардии капитана Колбинского меня не допустила ее дочь Валентина, Валентина Андреевна - тезка штабной машинистки Вали, что 60 лет назад перевязала смертельно раненого комбата Андрея Васильевича Колбинского. Мама Валентины Андреевны - Галина Федосьевна Колбинская - очень слаба: возраст, сердце... Даже упоминание о том, что кто-то интересуется ее мужем, способно нарушить непрочное равновесие ее самочувствия. Какие могут быть расспросы, если беседа на эту тему даже спустя шесть десятилетий может превратиться в пытку?
- А то, что я могу рассказать вам про моего отца - всё, что я о нем знаю, известно мне по воспоминаниям родных и некоторых из его однополчан. И в них отец, конечно же, идеализирован. Я родилась после его гибели. Чем же я могу вам помочь? Разве что принести фотографии, документы; простите что не приглашаю вас к нам: маму нельзя волновать.
Волновался я. Потому что никогда не встречался с дочерьми героев, потому что беседа легко могла перетечь в область необратимого пафоса, утратить полутона правды.
Волновалась Валентина Андреевна. В силу свойственной ей сопереживательности: "Что же вы напишете, если я так мало могу вам рассказать"?
- Впрочем,- после некоторого размышления продолжила Валентина Колбинская,- много лет назад на одну из годовщин Ясско-Кишиневской операции сюда приезжала Ирина Николаевна Левченко, которая хорошо помнила отца: некоторое время они воевали в одной бригаде. Она подарила мне свою книгу воспоминаний о войне, в которой мой отец - гвардии капитан Андрей Колбинский - одно из действующих лиц. Там же описана и его гибель...
(Из "Повести о военных годах" И.Левченко): "Неудержимо тянуло в 3-й батальон: хотелось поговорить с кем-нибудь о Колбинском, забыть о смерти и вспомнить его живого, сильного и мудрого и таким сохранить в памяти на всю жизнь. Хотелось побыть вместе с его боевыми товарищами, услышать о последнем бое их комбата... Пришли танкисты, офицеры и солдаты штаба, разведчики, автоматчики.
- Надо написать письмо семье комбата, всем батальоном написать,- раздался громкий голос из группы танкистов из-за печки.- Жена у него, ребятишки... Перед глазами как живой встал Колбинский с поднятым для прощального салюта пистолетом: "Матерям я всегда пишу сам. И ребятишкам...".
Своей дочери Галина Федосьевна Колбинская рассказывала, что Андрей очень любил детей, хотя свои у них появились не сразу. Они поженились в мае 40-го. Андрей к тому времени был офицером РККА (Рабоче-крестьянской Красной Армии). Его призвали в 36-м и сразу направили в Киевское танковое училище. По окончании ему даже предлагали преподавать, но не в танковом, и он отказался, предпочел служить в бронетанковой части Киевского гарнизона. Успел повоевать в финскую...
- Мама рассказывала, до войны к ним зашел отца товарищ - они вместе были на финской войне. Сам - орденоносец, а тогда орденоносцев было мало и, кстати, пользовались они большим почетом. В некоторых местах даже висели таблички вроде: "Орденоносцам вход бесплатный". Так вот, они встретились, и тот удивленно так восклицает: "Колбинский, а где ж твой орден?!" И принялся маме рассказывать, как отец выполнил какую-то очень трудную и ответственную задачу - подавил какой-то огонь, и ему командир тут же объявил, что представляет его к ордену. Однако ордена не было. Но отцу это в общем-то было неважно. Он был совсем юный...
(Из "Повести о военных годах" И.Левченко): "Надо написать,- подхватили мысль танкисты, и тут же кто-то продиктовал: "Отец ваш, ребята, погиб в борьбе с фашистскими захватчиками. Он ненавидел самое слово "фашизм". Фашисты хотели стереть с лица земли самое светлое и чистое, самое прекрасное - Советский Союз, нашу Родину, ребята. Отец ваш три года сражался с врагом, он дожил до счастливой минуты - до полного изгнания врага с нашей земли. Гордитесь вашим отцом, дорогие вы наши ребята, гордитесь так же, как мы гордимся гвардии капитаном Колбинским, нашим любимым боевым командиром".
Киев бомбили в первую же ночь войны. Ни Андрей, ни Галина этого не слышали - город большой,- но его, командира Красной Армии, тут же оповестили. Колбинскому, конечно, объяснили ситуацию, но со своей молодой женой он, уходя, жестоким известием не поделился. Позже Галина Федосьевна спросила мужа: "Почему же ты не сказал, что война началась?". На что тот, обрамив своими ладонями ее лицо, произнес: "Чтобы ты еще пару часов пожила спокойно, любимая, в мирной жизни".
- Родители, конечно же, как и все предчувствовали войну. Отпуск военным тогда, разумеется, предоставляли не по желанию, командование этот вопрос решало, исходя из ситуации. И вот когда, перед самой войной, отцу дали отпуск, маме на ее работе этого сделать не удалось. Отец собирался побывать у своих родителей, однако не хотел уезжать без мамы. Но сослуживцы советовали: "Поезжай. Удастся ли еще их навестить?.." Вот так получилось, что последний перед войной отпуск мама и отец провели практически врозь. А они так любили друг друга! По сути, им совсем немного времени удавалось проводить вместе: у отца постоянные учения, командировки... Затем война.
(Из "Повести о военных годах" И.Левченко): "... Одиннадцать атак отбил в этот день наш батальон, и всегда впереди был ваш отец, ребята", - вплетал чей-то густой бас в письмо строки.
- Какой там одиннадцать! Разве их сосчитаешь? - отмахнулся капитан Лыков 1 .- Колбинский почернел весь, грязный, закопченный. Танк свой поставил в общую оборону, а сам все больше пешком перебегает от роты к роте - туда, где труднее всего приходилось. Заберется в танк к ротному и оттуда командует".
- Отца нередко перебрасывали с разных фронтов. По-видимому, он был талантливым командиром. Его даже собирались направить на учебу в Академию, в тыл, но на фронте он был нужнее. В извещении, которое получила мама, подписанном начальником штаба бригады, сказано, что он был представлен к званию Героя. Но, как и в случае с орденом за заслуги в ходе финской войны, дальше представления дело не пошло. Последний раз мои родители встретились в Киеве. Отец приехал в отпуск после ранения. Уже из Молдавии. Перед началом Ясско-Кишиневской операции проводилась подготовка войск к наступлению. Поступала новая техника. Мама рассказывала, что тогда она предчувствовала гибель отца и сказала ему об этом. Утешая ее, отец говорил, что, дескать, если я не погиб, когда мы отступали, то теперь, когда мы наступаем и у нас самая современная техника... Но как видите...
Больше Галина Федосьевна своего мужа живым не видела. "Ребятишки комбата Колбинского", которым на исходе дня его гибели писали танкисты письмо - это Валентина, его единственная дочь, родившаяся спустя полгода после того, как не стало ее отца. Само адресованное ей послание, в виде главы из опубликованных мемуаров о военных годах, попало к Валентине почти через двадцать лет, из рук Ирины Левченко - автора воспоминаний.
(Из "Повести о военных годах" И.Левченко): "...А фашистских танков наш батальон в этот день подбил девятнадцать штук, и в плен взяли больше четырех тысяч гитлеровцев... О вашем отце будет песни петь молдавский народ",- со слезами в голосе продиктовали из-за печки.
- Хорошо сказано,- одобрительно кивнул головой кто-то.- Обязательно будет, и не только здесь, потому что он за весь народ, за Родину воевал и погиб... погиб...".
- После гибели отца, сослуживцы похоронили его не сразу, а приняли решение перевезти тело для захоронения в Кишинев. Но найти для этого машину долгое время не удавалось. И они возили его с собой до того момента, когда удалось бы торжественно похоронить... Много позже, уже в наше время, в одно из моих посещений могилы отца ко мне подошла с виду не старая женщина и спросила, не дочь ли я того, кто здесь похоронен. Узнав, что это именно так, она рассказала как присутствовала при захоронении отца в 44-м. В то время она была 12-летней девочкой и ей на всю жизнь запомнился исходивший от гроба запах тлена (жара - конец лета). С первого взгляда она показалась мне ровесницей, однако выяснилось, что ей за семьдесят и каждый год с тех пор в этот день она приходит к могиле моего отца с цветами... Даже после того, как могилу перенесли. Сначала ведь обелиск стоял в центре Кишинева - в сквере на Александровской улице (нынешний парк Пушкина). А к началу 70-х захоронение перенесли на Мемориал. Ночью... Вечером памятник еще стоял в парке, а на утро о нем уже ничего не напоминало. К тому времени мы с мамой несколько лет как переехали в Кишинев, я окончила здесь школу, вышла замуж, но о переносе нас никто не уведомил, просто поставили в известность о новом месте расположении могилы. Мы попытались было удостовериться, перенесены ли останки. В чем, впрочем, нам с готовностью было оказано содействие: выделена бригада рабочих, прожекторы (всё также должно было происходить глубокой ночью). На месте первоначального захоронения была вырыта яма, однако, почему-то, в пол человеческого роста. Дескать, гроб находился именно на этой глубине и нам было предложено убедиться, что там ничего нет. Присутствовали при этом, не считая бригады рабочих, только мы с мужем, и мое состояние не позволило ни мне ни ему настаивать на продолжении работ - переживать это было крайне тяжело... Возможно, поэтому какие-то сомнения нет-нет да и всплывают время от времени...
(Из "Повести о военных годах" И.Левченко): "... Надо перебросить поближе первую роту!" - продолжал рассказ Лыков,- крикнул нам Андрей и побежал к деревне. Я - за ним, сзади меня Новожилов 2 . Андрей бежал впереди шагах в двадцати; он был уже у первых домов, когда впереди на дороге разорвался снаряд... Я сначала ничего не видел, кроме клуба пыли, помню только, что закричал не своим голосом: "Андрей!",- а может, это и не я, а Новожилов, потому что он около меня очутился и за руку меня схватил. Стоим мы как вкопанные и бежать боимся, боимся увидеть то, о чем подумать страшно: снаряд-то совсем у ног Колбинского разорвался. Пыль чуть рассеялась, и видим мы: ползет по дороге мы - к нему. Поднимаем его, а он стонет: "Нога... нога...". Глянул я - и в голове помутилось: одна нога у него на штанине болтается. Оттащили мы его в сторону. Вдруг Андрей как закричит на Новожилова: "Не смей теряться, принимай батальон... Следи в оба за тем лесом, сейчас тебя всерьез атаковать будут. Беги к первой роте!" А сам зубами скрипит, боль скрывает. Проводил Новожилова глазами, тогда только будто ослаб. Откинулся на траву, лежит, глаза помутнели. Подбегает к нам Валя 3 , машинистка наша из штаба. "Дайте,- говорит,- перевяжу. Режьте сапоги и комбинезон". Руки у нее маленькие, гимнастерка в запекшейся крови. Медицина-то наша со штабом отстала, так Валя целый день одна под огнем раненых перевязывала. Колбинскому, наверное полегче стало после перевязки. Андрей приподнялся на локтях, прислушался. "Несите меня к рации, и поскорее",- приказал он.
Никогда я этого боя не забуду... Нажимали на нас немцы сразу со всех сторон. Грохот разрывов, дым, пыль стояли над деревней добрых два часа. Мы, здоровые, способные дойти до места и увидеть все своими глазами, и то порой теряли ориентировку. Такие минуты Колбинский будто угадывал. Истекающий кровью из раны в боку, которую мы увидели только после его смерти, с перебитыми ногами, преодолевая боль и все усиливающуюся слабость, Колбинский подзывал меня и тихо говорил: "Передай Новожилову, я советую ему сосредоточить внимание на молодом леске справа,- оттуда наибольшая угроза", или: "Посоветуй Новожилову поскорее связаться с Ракитиным 4 - тому скоро придется туго, надо помочь". Больше мне не приходилось встречаться с такими командирами, как Колбинский, которые умели бы так понимать обстановку и предугадывать события. Что ни говори, мудро воевать умеет...- Лыков запнулся, с трудом, будто твердый комок проглотил,- умел Колбинский...- тихо поправился Степан Лыков и опустил голову".
- В марте 45-го часть, в которой служил отец, находилась в Венгрии. Еще шла война, но несмотря на то, что каждый боец был на счету, было откомандировано в Кишинев несколько человек, которые привезли из Венгрии мрамор, чтобы установить обелиск на могиле отца. Написали маме, пригласили ее на эту церемонию. Она тогда жила под Киевом, в семье, принявшей ее как родную. Там родилась и я. С месячным ребенком на руках она, конечно же, приехать в Кишинев не смогла. Пожалуй, больше никто ни на какое из мероприятий, связанных с войной, в которой героически погиб ее муж, нас не приглашал. О маме никто не вспоминал и в дни, когда принято чествовать ветеранов. Ни 9 мая, ни 24 августа... Это, конечно, праздники, но... 24 августа - день ее рождения и день, когда был смертельно ранен ее муж, мой отец. Они очень любили друг друга. Как - словами не передать. Боль утраты не покидает ее все эти годы, каким бы неправдоподобным это кому-либо ни казалось. Кто-то из знакомых как-то, пытаясь ее успокоить, произнес досужее: "Время лечит". Мама настолько была этим оскорблена, что при любой последующей случайной встрече с сказавшим такое человеком переходила на противоположную сторону улицы. Для нее немыслимо излечение временем от любви к своему мужу, от памяти о нем. Случайно ли, что это передалось и мне?..
-... Я была еще школьницей и мы жили на улице Димо. Там была еще детская библиотека. Однажды я сидела там, готовилась, кажется, к урокам и туда зашел один военный, который, не помню уже почему, начал рассказывать о моем отце. Я настолько опешила, настолько растерялась, что даже постеснялась подойти и сказать, что я его дочь. Такие ситуации бывали... О нем знали и помнили многие... Некоторые маме писали, рассказывали, что хранят фотографии отца и... мамы. Такая, оказывается, была среди фронтовых товарищей традиция: обмениваться фотографиями сослуживцев и их родных. Хранили эти фото так же бережно, как и с изображением своих близких. В нашем альбоме тоже есть несколько фотографий соратников отца, их жен... Жаль, что тех, на которых отец, становится мало. Кто-то из писавших о нем журналистов взял, да забыл вернуть, а когда мы обратились, оказалось, что затерялись...
Я обязательно верну Вам фотографии Вашего отца, Валентина Андреевна. Сниму копии и верну. Я вместе с Вами и Вашей мамой - Галиной Федосьевной - буду, насколько меня хватит, помнить то, что я узнал о гвардии капитане Колбинском. Переняв традиции сослуживцев Андрея Васильевича, я помещу в один из своих альбомов копии фотографий: офицера-танкиста в форме с ромбами; четырежды орденоносца в капитанских погонах; комбата в застегнутом перед атакой шлемофоне, с биноклем на изготовку... обелиска героя, со склонившей над ним голову вдовой и в матроске, с бантом в стриженых волосах маленькой девочкой Валей, которой мама очень долго не могла объяснить, что означает словосочетание "геройски погиб" ...
"Тяжело раненый, капитан оставался в строю, сам командовал по радио. И фашисты не прорвались. Отец ваш, ребята, выполнил свой долг с честью, как коммунист, как советский танкист, как герой своего народа..." - заключительным печальным и в то же время торжественным аккордом прозвучали в наступившей тишине громко прочитанные строки из солдатского письма ребятишкам комбата.
Вот уже поставлена последняя подпись под письмом, но никто не уходил..."
Вот уже поставлена последняя точка в статье о герое, его жене и дочери, но сколько еще можно было бы сказать...
Автор Юрий ДЗЯТКОВСКИЙ.
Источник: «Независимая Молдова выпуск от 24.08.2004
Примечания
| 1 |
ЛУКОВ Степан Сергеевич, начальник штаба 3-го танкового батальона, капитан
|
| 2 |
НОВОСЕЛОВ Евгений Федорович, заместитель командира 3-го танкового батальона по строевой части, старший лейтенант
|
| 3 |
МИЛОВАНОВА Валентина Кирилловна, старший писарь управления штаба 41-й танковой бригады, сержант
|
| 4 |
БУРМЕНКО Алексей Давыдович, командир 2-го танкового батальона, майор
|
