ДРУНИНА Юлия Владимировна (10.05.1924 - 21.11.1991) родилась в московской семье школьного учителя и библиотекаря. Рано начала писать стихи, мечтала стать литератором. Первая награда в детском конкурсе, первая публикация в "Учительской газете".
Но 41-й год требует иного. И Юля вступает в добровольную санитарную дружину, работает санитаркой в госпитале. Роет окопы и волею судьбы становится санитаркой в группе пехотинцев, с которыми почти две недели выходит из окружения. Сквозь огонь и смерть.
Потом будет эвакуация, смерть отца, школа младших авиационных специалистов и постоянное стремление на фронт. На который она попала только в 1943 году санинструктором 667-го пехотного полка 218-й стрелковой дивизии 2-го Белорусского фронта. Награждение медалью "За отвагу" ( 23.01.1944 ), ранение, госпиталь, инвалидность и увольнение из армии.
Неудачная попытка после госпиталя поступить в Литературный институт. Она снова рвется на фронт. И ей удается стать санинструктором 1038-го самоходно-артиллерийского полка 3-го Прибалтийского фронта. Награждение орденом Красной Звезды ( 15.10.1944 ), тяжелая контузия и снова госпиталь. А 21 ноября 1944 года в звании старшины медицинской службы она окончательно признана негодной к несению воинской службы.
Но для Юлии ДРУНИНОЙ война не закончилась. Через все ее творчество поэта-романтика военная тематика проходит красной нитью.В 1990 году была избрана депутатом Верховного Совета СССР. И как сама говорила: «Единственное, что меня побудило это сделать, — желание защитить нашу армию, интересы и права участников Великой Отечественной войны и войны в Афганистане».
А когда разочаровалась в эффективности своих действий, сложила депутатские полномочия.
Трагедию развала СССР восприняла как поражение в своем последнем бою и решение было принято.Именно 21 ноября 1991 года она заперлась в гараже изнутри и включила двигатель "Москвича", оставив на входной двери дачи записку зятю: «Андрюша, не пугайся. Вызови милицию и вскройте гараж».
В одном из своих прощальных писем Юлия Владимировна написала: «…Почему ухожу? По-моему, оставаться в этом ужасном, передравшемся, созданном для дельцов с железными локтями мире, такому несовершенному существу, как я, можно, только имея крепкий личный тыл…». В последних словах горечь утраты горячо любимого мужа известного киносценариста Алексея Каплера, с которой за 12 лет одиночества она так и не смирилась.Подробности биографии Юлии ДРУНИНОЙ можно прочитать на посвященном ей сайте.
С этого же сайта приводим ее избранные военные стихи.
* * *Я только раз видала рукопашный,Раз - наяву. И сотни раз - во сне... Кто говорит, что на войне не страшно, Тот ничего не знает о войне. 1943 |
* * *Качается рожь несжатая.Шагают бойцы по ней. Шагаем и мы - девчата, Похожие на парней. Нет, это горят не хаты - То юность моя в огне... Идут по войне девчата, Похожие на парней. |
КОМБАТКогда, забыв присягу, повернулиВ бою два автоматчика назад, Догнали их две маленькие пули - Всегда стрелял без промаха комбат. Упали парни, ткнувшись в землю грудью, А он, шатаясь, побежал вперед. За этих двух его лишь тот осудит, Кто никогда не шел на пулемет. Потом в землянке полкового штаба, Бумаги молча взяв у старшины, Писал комбат двум бедным русским бабам, Что... смертью храбрых пали их сыны. И сотни раз письмо читала людям В глухой деревне плачущая мать. За эту ложь комбата кто осудит? Никто его не смеет осуждать! |
БИНТЫГлаза бойца слезами налиты,Лежит он, напружиненный и белый, А я должна приросшие бинты С него сорвать одним движеньем смелым. Одним движеньем - так учили нас. Одним движеньем - только в этом жалость... Но встретившись со взглядом страшных глаз, Я на движенье это не решалась. На бинт я щедро перекись лила, Стараясь отмочить его без боли. А фельдшерица становилась зла И повторяла: "Горе мне с тобою! Так с каждым церемониться - беда. Да и ему лишь прибавляешь муки". Но раненые метили всегда Попасть в мои медлительные руки. Не надо рвать приросшие бинты, Когда их можно снять почти без боли. Я это поняла, поймешь и ты... Как жалко, что науке доброты Нельзя по книжкам научиться в школе! |
* * *За утратою - утрата,Гаснут сверстники мои. Бьет по нашему квадрату, Хоть давно прошли бои. Что же делать?- Вжавшись в землю, Тело бренное беречь? Нет, такого не приемлю, Не об этом вовсе речь. Кто осилил сорок первый, Будет драться до конца. Ах обугленные нервы, Обожженные сердца!.. |
* * *Мне близки армейские законы,Я недаром принесла с войны Полевые мятые погоны С буквой "Т" - отличьем старшины. Я была по-фронтовому резкой, Как солдат, шагала напролом, Там, где надо б тоненькой стамеской, Действовала грубым топором. Мною дров наломано немало, Но одной вины не признаю: Никогда друзей не предавала - Научилась верности в бою. |
ЗАПАС ПРОЧНОСТИДо сих пор не совсем понимаю,Как же я, и худа, и мала, Сквозь пожары к победному Маю В кирзачах стопудовых дошла. И откуда взялось столько силы Даже в самых слабейших из нас?.. Что гадать!-- Был и есть у России Вечной прочности вечный запас. |
* * *Я принесла домой с фронтов РоссииВеселое презрение к тряпью - Как норковую шубку, я носила Шинельку обгоревшую свою. Пусть на локтях топорщились заплаты, Пусть сапоги протерлись - не беда! Такой нарядной и такой богатой Я позже не бывала никогда... |
* * *И откудаВдруг берутся силы В час, когда В душе черным-черно?.. Если б я Была не дочь России, Опустила руки бы давно, Опустила руки В сорок первом. Помнишь? Заградительные рвы, Словно обнажившиеся нервы, Зазмеились около Москвы. Похоронки, Раны, Пепелища... Память, Душу мне Войной не рви, Только времени Не знаю чище И острее К Родине любви. Лишь любовь Давала людям силы Посреди ревущего огня. Если б я Не верила в Россию, То она Не верила б в меня. |
* * *Пожилых не помню на войне,Я уже не говорю про старых. Правда, вспоминаю, как во сне, О сорокалетних санитарах. Мне они, в мои семнадцать лет, Виделись замшелыми дедками. "Им, конечно, воевать не след, - В блиндаже шушукались с годками.- Побинтуй, поползай под огнем, Да еще в таких преклонных летах!" Что ж, годки, давайте помянем Наших "дедов", пулями отпетых. И в крутые, злые наши дни Поглядим на тех, кому семнадцать. Братцы, понимают ли они, Как теперь нам тяжело сражаться? - Побинтуй, поползай под огнем, Да еще в таких преклонных летах!.. Мой передний край - Всю жизнь на нем Быть тому, кто числится в поэтах. Вечно будет жизнь давать под дых, Вечно будем вспыхивать, как порох. Нынче щеголяют в "молодых" Те, кому уже давно за сорок. |
ТЫ ВЕРНЕШЬСЯМашенька, связистка, умиралаНа руках беспомощных моих. А в окопе пахло снегом талым, И налет артиллерийский стих. Из санроты не было повозки, Чью-то мать наш фельдшер величал. ...О, погон измятые полоски На худых девчоночьих плечах! И лицо - родное, восковое, Под чалмой намокшего бинта!.. Прошипел снаряд над головою, Черный столб взметнулся у куста... Девочка в шинели уходила От войны, от жизни, от меня. Снова рыть в безмолвии могилу, Комьями замерзшими звеня... Подожди меня немного, Маша! Мне ведь тоже уцелеть навряд... Поклялась тогда я дружбой нашей: Если только возвращусь назад, Если это совершится чудо, То до смерти, до последних дней, Стану я всегда, везде и всюду Болью строк напоминать о ней - Девочке, что тихо умирала На руках беспомощных моих. И запахнет фронтом - снегом талым, Кровью и пожарами мой стих. Только мы - однополчане павших, Их, безмолвных, воскресить вольны. Я не дам тебе исчезнуть, Маша, - Песней возвратишься ты с войны! |
ЕЛКАНа втором Белорусском еще продолжалось затишье,Шел к закату короткий последний декабрьский день. Сухарями в землянке хрустели голодные мыши, Прибежавшие к нам из сожженных дотла деревень. Новогоднюю ночь третий раз я на фронте встречала. Показалось - конца не предвидится этой войне. Захотелось домой, поняла, что смертельно устала. (Виновато затишье - совсем не до грусти в огне!) Показалась могилой землянка в четыре наката. Умирала печурка. Под ватник забрался мороз... Тут влетели со смехом из ротной разведки ребята: - Почему ты одна? И чего ты повесила нос? Вышла с ними на волю, на злой ветерок из землянки. Посмотрела на небо - ракета ль сгорела, звезда? Прогревая моторы, ревели немецкие танки, Иногда минометы палили незнамо куда. А когда с полутьмой я освоилась мало-помалу, То застыла не веря: пожарами освещена Горделиво и скромно красавица елка стояла! И откуда взялась среди чистого поля она? Не игрушки на ней, а натертые гильзы блестели, Между банок с тушенкой трофейный висел шоколад... Рукавицею трогая лапы замерзшие ели, Я сквозь слезы смотрела на сразу притихших ребят. Дорогие мои д`артаньяны из ротной разведки! Я люблю вас! И буду любить вас до смерти, всю жизнь! Я зарылась лицом в эти детством пропахшие ветки... Вдруг обвал артналета и чья-то команда: "Ложись!" Контратака! Пробил санитарную сумку осколок, Я бинтую ребят на взбесившемся черном снегу... Сколько было потом новогодних сверкающих елок! Их забыла, а эту забыть не могу... |
БАЛЛАДА О ДЕСАНТЕХочу, чтоб как можно спокойней и сушеРассказ мой о сверстницах был... Четырнадцать школьниц - певуний, болтушек - В глубокий забросили тыл. Когда они прыгали вниз с самолета В январском продрогшем Крыму, "Ой, мамочка!" - тоненько выдохнул кто-то В пустую свистящую тьму. Не смог побелевший пилот почему-то Сознанье вины превозмочь... А три парашюта, а три парашюта Совсем не раскрылись в ту ночь... Оставшихся ливня укрыла завеса, И несколько суток подряд В тревожной пустыне враждебного леса Они свой искали отряд. Случалось потом с партизанками всяко: Порою в крови и пыли Ползли на опухших коленях в атаку - От голода встать не могли. И я понимаю, что в эти минуты Могла партизанкам помочь Лишь память о девушках, чьи парашюты Совсем не раскрылись в ту ночь... Бессмысленной гибели нету на свете - Сквозь годы, сквозь тучи беды Поныне подругам, что выжили, светят Три тихо сгоревших звезды... |
ОТ ИМЕНИ ПАВШИХ(На вечере поэтов, погибших на войне)Сегодня на трибуне мы - поэты, Которые убиты на войне, Обнявшие со стоном землю где-то В свей ли, в зарубежной стороне. Читают нас друзья-однополчане, Сединами они убелены. Но перед залом, замершим в молчанье, Мы -- парни, не пришедшие с войны. Слепят "юпитеры", а нам неловко - Мы в мокрой глине с головы до ног. В окопной глине каска и винтовка, В проклятой глине тощий вещмешок. Простите, что ворвалось с нами пламя, Что еле-еле видно нас в дыму, И не считайте, будто перед нами Вы вроде виноваты, - ни к чему. Ах, ратный труд - опасная работа, Не всех ведет счастливая звезда. Всегда с войны домой приходит кто-то, А кто-то не приходит никогда. Вас только краем опалило пламя, То пламя, что не пощадило нас. Но если б поменялись мы местами, То в этот вечер, в этот самый час, Бледнея, с горлом, судорогой сжатым, Губами, что вдруг сделались сухи, Мы, чудом уцелевшие солдаты, Читали б ваши юные стихи. |
ТЫ ДОЛЖНА!Побледнев,Стиснув зубы до хруста, От родного окопа Одна Ты должна оторваться, И бруствер Проскочить под обстрелом Должна. Ты должна. Хоть вернешься едва ли, Хоть "Не смей!" Повторяет комбат. Даже танки (Они же из стали!) В трех шагах от окопа Горят. Ты должна. Ведь нельзя притворяться Перед собой, Что не слышишь в ночи, Как почти безнадежно "Сестрица!" Кто-то там, Под обстрелом, кричит... |
* * *На носилках, около сарая,На краю отбитого села, Санитарка шепчет, умирая: - Я еще, ребята, не жила... И бойцы вокруг нее толпятся И не могут ей в глаза смотреть: Восемнадцать - это восемнадцать, Но ко всем неумолима смерть... Через много лет в глазах любимой, Что в его глаза устремлены, Отблеск зарев, колыханье дыма Вдруг увидит ветеран войны. Вздрогнет он и отойдет к окошку, Закурить пытаясь на ходу. Подожди его, жена, немножко - В сорок первом он сейчас году. Там, где возле черного сарая, На краю отбитого села, Девочка лепечет, умирая: - Я еще, ребята, не жила... |
* * *Целовались.Плакали И пели. Шли в штыки. И прямо на бегу Девочка в заштопанной шинели Разбросала руки на снегу. Мама! Мама! Я дошла до цели... Но в степи, на волжском берегу, Девочка в заштопанной шинели Разбросала руки на снегу. |
* * *Нет, это не заслуга, а удачаСтать девушке солдатом на войне. Когда б сложилась жизнь моя иначе, Как в День Победы стыдно было б мне! С восторгом нас, девчонок, не встречали: Нас гнал домой охрипший военком. Так было в сорок первом. А медали И прочие регалии потом... Смотрю назад, в продымленные дали: Нет, не заслугой в тот зловещий год, А высшей честью школьницы считали Возможность умереть за свой народ. |
* * *Я порою себя ощущаю связнойМежду теми, кто жив И кто отнят войной. И хотя пятилетки бегут Торопясь, Все тесней эта связь, Все прочней эта связь. Я - связная. Пусть грохот сражения стих: Донесеньем из боя Остался мой стих - Из котлов окружений, Пропастей поражений И с великих плацдармов Победных сражений. Я - связная. Бреду в партизанском лесу, От живых Донесенье погибшим несу: "Нет, ничто не забыто, Нет, никто не забыт, Даже тот, Кто в безвестной могиле лежит". |
* * *Кто-то плачет, кто-то злобно стонет,Кто-то очень-очень мало жил... На мои замерзшие ладони голову товарищ положил. Так спокойны пыльные ресницы, А вокруг нерусские поля... Спи, земляк, и пусть тебе приснится Город наш и девушка твоя. Может быть в землянке после боя На колени теплые ее Прилегло кудрявой головою Счастье беспокойное мое. |
ЗИНКАПамяти однополчанки -Героя Советского Союза Зины Самсоновой. 1. Мы легли у разбитой ели, Ждем, когда же начнет светлеть. Под шинелью вдвоем теплее На продрогшей, сырой земле. - Знаешь, Юлька, я против грусти, Но сегодня она не в счет. Где-то в яблочном захолустье Мама, мамка моя живет. У тебя есть друзья, любимый, У меня лишь она одна. Пахнет в хате квашней и дымом, За порогом бурлит весна. Старой кажется: каждый кустик Беспокойную дочку ждет. Знаешь, Юлька, я против грусти, Но сегодня она не в счет... Отогрелись мы еле-еле, Вдруг нежданный приказ: "Вперед!" Снова рядом в сырой шинели Светлокосый солдат идет. 2. С каждым днем становилось горше, Шли без митингов и знамен. В окруженье попал под Оршей Наш потрепанный батальон. Зинка нас повела в атаку, Мы пробились по черной ржи, По воронкам и буеракам, Через смертные рубежи. Мы не ждали посмертной славы, Мы хотели со славой жить. ...Почему же в бинтах кровавых Светлокосый солдат лежит? Ее тело своей шинелью Укрывала я, зубы сжав, Белорусские ветры пели О рязанских глухих садах. 3. - Знаешь, Зинка, я против грусти, Но сегодня она не в счет. Где-то в яблочном захолустье Мама, мамка твоя живет. У меня есть друзья, любимый, У нее ты была одна. Пахнет в хате квашней и дымом, За порогом бурлит весна. И старушка в цветастом платье У иконы свечу зажгла. Я не знаю, как написать ей, Чтоб тебя она не ждала... |
СУДНЫЙ ЧАС(Из последних стихотворений Юлии ДРУНИНОЙ)Покрывается сердце инеем — Очень холодно в судный час… А у вас глаза как у инока — Я таких не встречала глаз. Ухожу, нету сил. Лишь издали (Все ж крещеная!) Помолюсь За таких вот, как вы, — За избранных Удержать над обрывом Русь. Но боюсь, что и вы бессильны. Потому выбираю смерть. Как летит под откос Россия, Не могу, не хочу смотреть! |